Сергачские тайны.

Встреча в Москве несчастного человека Виталия Калоева более всего поразила меня одним эпизодом. Какая-то юная идиотка из "Наших" сказала ему в аэропорту, что он совершил настоящий мужской поступок. И потому является для неё примером...Политические спекуляции на людской беде, к сожалению, не новость. Но мало кто знает, что кровавые самосуды также являются давней российской традицией. Народ охотно старается обойтись во многих ситуациях без привлечения властей; главное здесь - сохранить тайну. И, как в ситуации с мужем-рогоносцем, власть узнаёт обо всём последней. Таких историй множество.

В 1973 году в селе Каменка Сергачского района Горьковской области при постройке силосохранилища нашли человеческие останки. Скелет был явно не из средневековья, в черепе зияло пулевое отверстие. Известие о находке быстро облетело деревню. Каменка - родина отца, и мы отдыхали в ней тем летом всей семьей. Я, тогда школьник, случайно услышал короткий диалог родителей, из которого ничего не понял.

-Это не Ивана дело? - спросила мать.

-Похоже, что его.

-Тети Любы муж?

Отец молча кивнул и вышел, а мать погрустнела.

Спустя много лет она рассказала мне подробности той истории.

Старший брат отца, Иван, был героем войны. Из рядовых он выслужился в капитаны, командовал стрелковой ротой. Четыре ордена и шесть ранений. После третьего (немецкий снайпер целил в висок, а попал в горло) ему дали полугодовой отпуск и отправили восстанавливаться в родную деревню. Молодой, храбрый, с наградами и пистолетом в кобуре, дядька ходил по Каменке орлом. Уверен, что солдатки от него млели...

Через два дома от родителей жила одна из таких солдаток, Люба Бочарова. Ее муж в сорок первом ушел на фронт и пропал там без вести. В деревне поговаривали, что он тайно вернулся домой. Дезертировал из действующей армии и теперь живет в землянке на усадах, а может, в овине. Ночью его иногда встречали - в деревне ничего нельзя скрыть.

Короче говоря, в одну из таких ночей они подловили его и застрелили. Втроем: председатель сельсовета, парторг колхоза и мой дядька. А тело несчастного дезертира закопали в овраге, где оно и пролежало сорок лет...

Сначала я понял эту историю прямолинейно: израненный фронтовик возмутился поступком земляка и своей властью покарал его. Мать объяснила мне более скрытые мотивы страшного поступка. Почему убийцы спрятали труп? - спросила она меня. Ведь за подобный самосуд их, троих коммунистов, в то жестокое время только бы похвалили. А уж дяде Ивану и вовсе нечего было бояться - дальше фронта не пошлют! Нет, сказала мать; они думали о вдове и ее детях - спасали ей солдатскую пенсию.

Сейчас уже мало кто знает, что пропавшие без вести рядовые солдаты приравнивались к погибшим и их семьям ежемесячно платили 10 рублей пенсии. Так же забыли и то, что являла собой эта скромная сумма в военные и первые послевоенные годы. В колхозе люди получали не деньги, а "палочки" - трудодни, которые обменивались потом на зерно, картошку и иногда патоку. А одежду на "палочки" не купишь! и подоходный налог не заплатишь! Поэтому красная бумажка была в безденежной деревне великой ценностью. Такую же получала и моя бабушка за пропавшего мужа. А у соседки муж, перед тем, как погибнуть, успел получить сержанта, и за это ей платили на пять рублей больше, к зависти всех односельчан.

Поэтому-то дезертира Бочарова убили тайно и зарыли тайно. Ведь если его тело обнаружится здесь, а не на фронте, то вдова лишится столь весомого подспорья, как ежемесячный червонец...И, обижаясь на труса-земляка, дядя Иван не осуждал его жену: та всегда должна быть на стороне мужа. Тетя Люба Бочарова всю жизнь получала пенсию, как вдова фронтовика, и власти так и не узнали правды. И всю жизнь тетя Люба ненавидела моего дядю, как убийцу близкого ей человека...

Другая драма произошла в послевоенное время в селе Сосновка того же Сергачского района. Это уже родина моей матери.  В 1947 году молодого парня Мишку Белячкова нашли под мостом зарезанным. Участковый провел следствие формально, свалив все на злых вершининских хулиганов - те всегда приходили на танцы с ножами. Убийц не нашли, и происшествие вскоре забылось.

Как я уже говорил, в деревне ничего нельзя скрыть. Народ всегда все знает, но молчит; никому и в голову не придет заявить в милицию. Мисс Марпл, знаток английской деревни, не даст соврать...Сосновка полагала, что Мишку зарезал Васька Киёнков за то, что тот сватался к Аньке Рубочкиной. Васька сам хотел на ней жениться.Но подоспел осенний призыв, и Киёнков ушел в армию. Служили тогда долго. Через пять лет Васька вернулся в родной колхоз, где за это время подрос младший брат убитого, Стёпка Белячков. И очень скоро Ваську задавило на мельнице: мешки с мукой почему-то обрушились ему на голову. Участковый провел очередное поверхностное следствие и закрыл дело. А родители погибшего молча схоронили единственного сына, согласившись на "несчастный случай".

Подобные кровавые разборки, являвшиеся тайной только лишь для властей, всегда бытовали в русской деревне. Известны несколько случаев, когда в 19-м веке крепостные убивали своих помещиков и мир (т.е. сельская община) назначал виноватых. Крестьянский сход в полном составе выбирал, кому идти на каторгу и последующее вечное поселение в Сибирь. Настоящие убийцы при этом оставались спокойно жить в родном селе, беря на себя заботы по содержанию семей каторжников. Как правило, в рудники шли так называемые неисправные мужики - малоземельные, болезненные, не имеющие авторитета в общине. Или сироты. Они давали клятву на иконе - и шли в ад каторги искупать чужую вину. Деревня в несколько сот дворов знала вся поголовно:вот идет человек, удавивший барина. Справный мужик! Прокурор, исправник, наследники убитого оставались в неведении. Знали еще сельские священники - но они молчали.